Известный русский прозаик, постоянно проживающий на Кавказе, издал в Петербурге книгу стихов и удетеронов. В книге «Композиции» Игоря Терехова представлены поэтические тексты последних лет, говорится в книжной аннотации. В ней пять разделов или, говоря языком автора, «композиций».

В первом разделе, названном «Признания», представлены стихи, посвященные любви, размышлениям о природе человека, его вере, взаимоотношениям с близкими и неизбежному уходу со сцены (или арены?) жизни. Это именно признания, поскольку автор предельно откровенен:

Они встречались в мастерской художника.

Незаконченным полотнам на стенах казалось,

что на диване обнимаются двое натурщиков.

                                             («Аромат любви»)

Или вот о любимой:

Мне всегда нравились сдобные женщины,

а эта вылеплена из песочного теста

и напоминает цыплёнка в привокзальном буфете.

                                             («Эта женщина»)

 

И далее в том же стихотворении:

А у этой биксы короткие пряди волос

выкрашены в синий цвет. И маленький мальчик

на остановке седьмого маршрута пытает её:

«Ты – дяденька? Или тётенька?».

«Я – femine fatal, малыш!», – отвечает она,

отправляя щелчком окурок от «Примы» в урну.

 

И потрясающий финал стихотворения: 

Эта женщина – моя третья жена.

И первая женщина, переживающая

по утрам о бутербродах для меня

больше, чем о собственном макияже.

 

Писатель не строит иллюзий о человеке:

Мелочен, суетлив, злопамятен…

«Почему столь дорогая водка?

Неужели, делают из шампанского?»

                                   («Нечто о человеке»)

 

Но в то же время подчеркивает его отличие от зверья:

Но порою слезы, восторг, мелодии…

«За птичьим хором – Бог!»

«В ногах собака, а котофей – у живота…»

«Деревья лишь достойны страсти».

                                   («Нечто о человеке»)

 

Спасает вера в Христа:

Зажечь свечу, к столу подать вино и хлеб,

Поставить кресло у окна в сочельник.

Заснуть и увидать: волхвы пришли в вертеп

И царь родился в ночь на понедельник.

                                    («В Рождество»)

Раздел «Преломления» — своеобразные оммажи представителям мировой и региональной культуры, созвучным автору. Здесь мы встретим имена французских философов Симоны Вейль и Гюстава Тибона, поэтов Галактиона Табидзе, Тумаса Транстрёмера, Алехандры Писарник, живописца Пита Мондриана…Причем, порой в причудливом или непривычном преломлении. Так, математик по первой специальности Терехов строит словесный гомоморфизм между сферическим образом картины «Композиция из линий» (1916-1917 гг.) Мондриана и пространством старого русского алфавита:

…Как капли звуков

На землю льнут стихом.

На реки покой,

Слово твердо,

Живопись сильна.

Там ер и ять червем

Карабкаются на ферт.

 

Гражданская и философская лирика автора собрана в разделе «Артикуляции». Программным для автора можно считать стихотворение «Пушкин в 2017 году», эпиграфом к которому послужила фраза из новостного сообщения: «Робот, похожий на Пушкина, встретит гостей Московского фестиваля литературы...».

Вот Пушкин сидит в интернете.

И что же он гуглит, друзья?

Как лидер острит в кабинете?

Иль падает нефти струя?

 

Ну, точно не где там Навальный,

Иль те, что при власти давно,

Что учат народ наш страдальный,                                              

Что прошлое наше…дерьмо!

 

Он ищет у нас пониманья,

Что пламень еще не угас,

Что, выдержав все испытанья,

Не вымер наш умственный класс!
 

В разделе «Декларации» представлены экспериментальные работы автора в области поэтического слова. Писатель фронтира, Терехов ищет новые смыслы в приграничье поэзии и прозы («Зимние тезисы»), действительности и сна, реальности и фантазии («Разговоры в темноте»), словотворчества, перекликающегося с поисками русских модернистов начала прошлого века («Южная ночь»), новом религиозном мифотворчестве («Утренние размышления о Создателе»). Особое место занимают произведения, в которых звучит многоголосье, голос хора, социума, окружающего писателя:

– А мы фоткать! А вы – вот как!

– Водка как? Какая водка?

– «Путинка», наверно! а, впрочем, всякая – вкусна!

– Не скажите! – А скажите, доводилось вам

пробовать «Рижский бальзам»?

                             («На железнодорожной платформе»)

В этом фронтире у автора порой рождаются яркие афоризмы, неожиданные образы или западающие в память откровения. Подобные такому: «Бог – конец дороги, которую проходит по земле человек. В конце пути все мы становимся частицей Бога. Некоторые называют данную метаморфозу смертью». («Утренние размышления о Создателе»).

Финальный раздел книги – «Проникновения» - наполнен короткими стихами. И это не «смесь», не «осколки» стихов из других разделов или конспекты будущих больших стихотворений, а самостоятельные поэтические произведения. Всего двумя, тремя, максимум шестью строками создаются жанровые сценки, пейзажные этюды, образы и высказывания современников, социальные зарисовки и философские максимы. Такое стремление к минимализму языковых изобразительных средств вполне объяснимо и оправдано для автора, много лет проработавшего в федеральной новостной журналистике.

Не будем также забывать, что Терехов несколько лет назад выпустил «книгу предложений» «Дорожные знаки», все главы которой написаны удетеронами – одностроками (кстати, подобный опыт не имеет аналогов в русской словесности, известны похожие эксперименты в новогреческой и итальянской литературе). Поэтому для него стихотворение в две-три – четыре строки – это уже значительное расширение художественной палитры.

 

Вот некоторые из стихов последнего раздела:

Синие ирисы

Трепещут на холодном ветру.

Ты набрасываешь на плечи мой свитер.

 

Или другое:

Протестую против

империализма тела!

Да здравствует социализм мысли!

                           («Протестное»)

 

Можно цитировать все миниатюры автора, но приведу ещё только одну:

Майский сад –

Осколок небесного Рая.

Вспомнишь его, умирая.

На титуле книги Терехова после названия указан её жанр — стихи и удетероны. Автор как бы сразу предупреждает читателей, что под одной обложкой собраны регулярные и белые стихи, верлибры, удетероны. Прочитав такое, ортодоксы ритмической поэзии и её величества рифмы сразу начинают морщить носы. Будто специально для них псковский поэт и литературный критик Юрий Иванов-Скобарь написал: «Прозаик по первородству души И.Терехов активно использует верлибр в своей поэтической деятельности…Некоторые, преданные силлабо-тонике мастера считают, что в верлибре нет тайны искусства. Может, они не тех читали? За всех не скажу, но почитайте книгу И.Терехова». На наш же взгляд, вообще после Айги, Сосноры, Бурича и других мастеров, расширивших понятие русского стихосложения, вести разговоры о некой «чистоте» поэтического текста по меньшей мере странно. Как писал в свое время Хуан Рамон Хименес: «То, что нам вну­ша­ют как по­эзию — это ли­тера­тура; то, что мы ощу­ща­ем как по­эзию — это ду­ша». Со страниц книги «Композиции» любой непредвзятый читатель может ощутить живые отзвуки рефлексий и переживаний неспокойной души нашего современника.

                                                                                                                                                                                                   Жанна Бурбаки, г. Санкт-Петербург

_______________

И.Терехов «Композиции», СПб, Реноме, 2020. – 68с.